Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

пылаю!

Сегодня кажусь себе чертовым гением, завтра пойму, какой идиот!

@темы: Картина мира, АААААА!!!, Литература, Творчество

---

Перевоспитание по-бутански (цикл "Мифография") (c)

(Основано на событиях подлинной реальности)

С возлюбленной он ласков и учтив,
Врагов же в ад низвергнет.
(Любимая загадка Друкпа Кюнле)

А тех, кто плавал по воде,
Он бил Алмазом по спине.
После боя генерал
Ему Алмаз полировал.
(«Дед Кюнле». Бутанская дворовая песня)

Современному человеку, дабы не прослыть полным невеждой, достаточно знать три факта о крошечном, но независимом южном государстве, название которого очень легко перепутать с названием горючего газа из класса алканов:
1) Бутан находится в Гималаях. Он зажат между двумя Китами Азии: Китаем и Индией.
2) Бутаном управляет король, самый настоящий, с короной, троном и прочими регалиями.
3) В Бутане вплоть до 1999 года было официально запрещено телевидение.
Не лишним будет также заметить, что в королевстве этом запрещено курить табак, и что для измерения собственного благосостояния местные жители вместо ВВП пользуются показателем ВНС – Валового Национального Счастья. Упомянув в разговоре, ненавязчиво и между прочим, что бутанский буддизм ведет свое начало от знаменитой линии Кагью, можно снискать лавры небывалого эрудита, а во всем же остальном поможет обычная поисковая система.
Люди в Бутане живут такие же, как и везде. Они смуглы и белозубы, разве что улыбаются в среднем чаще, чем это обычно делают люди со столь низким достатком. Одежда их просторна и неказиста, промысел – тяжек и благороден. В остальном, бутанцы ни чем особенно не примечательны – на стенах их домов тоже можно увидеть граффити вполне определенного анатомического контекста. Правда в Бутане, рисованный фаллос, в отличие от земель тяготеющих к северу, не является выражением обозлённости населения, а выполняет вполне обоснованную практическую функцию, не говоря уже о глубоком сакральном смысле.
А все потому, что жил на рубеже XV-го и XVI-го веков выдающийся мудрец, герой, острослов, весельчак и смиренный приспешник Будд лама по имени Кунга Легпей Зангпо. За веселый нрав и весьма своеобразное чувство юмора люди дали ему прозвище Священный Сумасброд, а для удобства звали его просто Друкпа Кюнле. Ходил он по Гималайским просторам и проповедовал законы Дхармы, в основном под видом похабных анекдотов. Его охотно принимали и в богатых дворцах, и в ветхих лачугах; и трактирщик и князь уважали его за веселый нрав, спокойный ум и в особенности за умение отличить притворство от искренности.
Кюнле очень любили женщины, коих он, если верить легендам, он осчастливил несметное количество (где-то около девяти тысяч). Когда юноши, желали добиться успеха на любовном поприще, они спрашивали ламу, в чем его секрет. Он честно отвечал: «Все дело в Сверкающем Алмазе Мудрости». И если юноша попадался пытливый, то Кюнле отводил его в укромное место, и там уже, вдали от посторонних ушей и глаз, давал конкретное наставление. Овладев первой ступенью Алмазной Мудрости, ученик Священного Сумасброда становился самым завидным женихом в своей деревне.
Но не только почестями и бесплатным ячменным пивом оборачивалось для подвижника колесо Дхармы, – случались в его жизни великие трудности. Злые, завистливые, глупые и попросту невежественные люди преграждали русло его реки, текущей к Океану Абсолютного Освобождения. Несчастные те часто сами не отдавали себе отчет в своих деяниях, будучи в плену у коварных демонов, что подчиняли себе слабые умы их. Друкпа Кюнле относился к ним с должным состраданием и подталкивал их на путь чистого восприятия, в то время, как демонам приходилось ой как не сладко.
Могуч и бесстрашен был Сумасброд. Целыми полчищами истреблял он мелких бесов, не зная пощады, отправлял на перерождение их военачальников, и даже собственноручно приковал к ледяной скале парочку демонов-царей. Но вершиной мастерства Друкпы Кюнле, вне всякого сомнения, считалось его умение перевоспитывать деструктивные элементы, то есть побуждать демонов к добровольному служению Буддам ради просветления всего сущего.
И вот случилось как-то раз преподобному ламе идти из Тибета в Бутан через перевал Крамо Ла, – довольно капризную местность, где благоухающие зеленые долы перемежаются труднопроходимыми скалистыми равнинами и бурными ледяными ручьями. До населенных мест оставалось несколько часов ходу, а солнце клонилось за западные горы.
«Негоже идти по темноте и почем зря тревожить духов дорог, – рассудил Друкпа Кюнле. – Не буду преумножать суету, и заночую возле во-он той горы».
Гора находилась совсем близко, и в резко наступающих сумерках она походила на черное чудище с шипастой головой и огромным пузом; и оно, это чудище, втягивало в себя все яркие краски дня, вместе с красной лепешкой солнца.
Но лама и не такое видал, так что он без тени беспокойства начал обустраивать место ночлега у подножья горы. Не успел он даже разжечь костер, чтобы подогреть себе цзампы, как услыхал голоса. Говорящих было трое (судя по тембру – взрослых мужчин), и они находились чуть ближе к подножью горы, нежели сам Кюнле.
«Негоже от путников за валуном прятаться, – подумал он. – Пойду пожелаю им спокойной ночи».
Увидев ламу, путники удивились, однако не слишком. Они пригласили его к костру, угостили похлебкой и подложили подстилку под тощий старичий зад. (Кюнле мог выглядеть и на сорок, и на тридцать лет, но в ту ночь он принял обличье пожилого мужчины).
– Куда путь держишь, преподобный? – спросил первый путник, круглолицый густобровый громила.
– В долину Паро, – спокойно ответил Кюнле.
– А знаешь ли ты, как называется эта гора? – спросил второй путник, голубоглазый тощий парень с волосами цвета соломы.
– Понятия не имею, – честно признался лама.
– А не сыграешь ли с нами в кости? – спросил третий путник, карлик с голой как яйцо головой.
– Пожалуй, нет, – смиренно проговорил Священный Сумасброд. – Лучше пойду-ка я спать, мальчики. Завтра с рассветом вставать.
– Ложись во-он там, преподобный, – громила указал на проем пещеры, чернеющий на фоне скалы. – Там ветер не так сильно дует.
Лама поблагодарил и улегся возле входа в пещеру, где и в самом деле воздух был гораздо теплее, теплее даже чем возле костра. Подложив под голову мешок, он принялся разглядывать стайки звезд, что тщились проткнуть серую завесу туч, пришедших с южным ветром.
– Да будет благосклонен к нам великий демон Водё, владыка сей горы! – услышал он сквозь пелену сна дружный возглас трех путников.
– Да будет благосклонно ко мне то самое, – пробормотал он еле слышно и уснул.
Проснулся Кюнле от жара, душного и нестерпимого, и, открыв глаза, понял, что исходит он от пещеры. Он поднялся на ноги и огляделся. Троих путников и след простыл, – на земле не осталось даже кострища. А прямо перед ним стоял демон с шипастой головой: пузатый, волосатый и зловонный.
– Как посмел ты не вознести хвалу мне?! Как посмел ты взывать к «тому самому», у моей горы?! – взревел демон.
– Само посмелось! – ответил лама.
– Я разорву тебя на тысячи кусочков, и низвергну твое сознание в нижайший ад!!! Тебе никогда более не пить чаю с цзампой!!! Признавайся, кто такой «то самое»? Я не знаком с ним. Это божество, или демон?
– Не то, и не другое, – ответил Сумасброд. – Я могу вас познакомить, если желаешь.
– Желаю!!! – прорычал демон Водё, обжигая собеседника вонючим жаром из зубастой пасти.
Тогда Друкпа Кюнле быстро распахнул свою рясу и явил в ночную тьму Сверкающий Алмаз Мудрости. Увидав его Ограненную Безупречность, демон изумился, а когда лама сделал шаг по направлению к нему – сильно сжал челюсти.
– Ну что ж, ты хотел познакомиться с «тем самым»? Вот он, весь к твоим услугам, – расхохотался Кюнле.
После этого он разбил своим Алмазом передние зубы демона и заткнул ему рот, схватив при этом нечестивого за грязные патлы, чтобы тот не смог вырваться. Слуга Деструкции выпучил красные глаза и засучил копытами по камню горы, так что посыпались искры. Когда он, наконец, задохнулся, солнце поднялось из его разверзнутой пасти, перекатилось по горам и долинам священных Гималаев, и вышло у ламы из-за спины.
Друкпа Кюнле старательно оттер Сверкающий Алмаз Мудрости о траву, ухмыльнулся и спрятал Его под рясу. Утро начиналось с холодка.
Позже стало известно, что демон Водё, переродившись, стал добровольно служить Благим Буддам, – настолько его поразило Великолепие и Мощь «того самого». Лама Кюнле продолжил свой славный путь, на котором его ждало еще множество занятных приключений во имя Всеобщего Освобождения.
Может быть когда-то, он доберется и до наших краев, остановится на минутку у обыкновенного забора, увидит, что подвиги его помнят не только в Бутане, и что Сверкающий Алмаз Мудрости до сих пор вызывает восторг и трепет у простых смертных, и помогает им бороться с нечистыми силами, злыми демонами и социальной несправедливостью…
Постоит Священный Сумасброд у забора, смахнет рукавом слезу, и дальше пойдет. Он ведь старый уже совсем, сентиментальный стал, хоть Алмаз его еще тверд и несокрушим.

~ОМ АХ ХУНГ БЕНДЗА ГУРУ ПЕМА СИДДХИ ХУНГ~

2556-й год от Освобождения Шакьямуни
52-й год от Вознесения Гагарина.
12-е апреля, 3-й день луны.

запись создана: 18.04.2013 в 21:22

Вопрос: Как рассказ?

1. Хорошо		1	(100%)
2. Посредственно		0	(0%)
3. Плохо		0	(0%)
Всего:		1

@темы: Юмор, Ремесло, Литература, Творчество

---

Сватанье по-бутански (цикл "Мифография") (c)

Всякому любознательному человеку, кроме, разве что, тех бедолаг, что поддались новомодным веяниям Эры Мрака и добровольно стали на путь разрушительного невежества, весьма нелишними было бы узнать о трех простых фактах, касающихся стрельбы из лука. Пусть даже данное благородное искусство лежит вне сферы ваших интересов, но все же, как говорили горные мудрецы, лучше знать, чем убегать. Итак:
1. Лучшими лучниками были отнюдь не Робин Гуд с Вильгельмом Теллем и даже не герой троянской войны храбрец Ликаонид Пандар.
2. Стрельба из лука предназначена не только для охоты, спорта, войны, или развлечения.
3. Для того стать искуснейшим лучником достаточно иметь всего три стрелы.
Любой мальчишка по обе стороны Гималаев знал, что преподобный лама Друкпа Кюнле, по прозвищу Божественный Сумасброд, никогда не носил в своем колчане больше трех стрел. Три, по числу Драгоценностей, составляющих величайшую святыню для каждого, кто следует своим Путем по имя Просветления. Будда, Дхарма и Сангха, если кто забыл, ну или Просветленный, Закон и Община, для не местных.
Оружие свое преподобный никогда не и использовал для добычи пропитания – любой полевой заяц может подтвердить это, ведь когда Кюнле хотел отведать свежей дичи, она сама ложилась ему под ноги, в предвкушении грядущего благополучного перерождения. Мало того, никому не было известно и одного случая, когда его стрела оказалась причиной смерти или увечья недоброжелательно настроенного человека, либо бесплотного демона. Кюнле не воевал, поскольку ни одно существо во вселенной не могло называться его врагом, а для того чтобы указать кому-либо Путь Истины, он использовал несколько иное орудие. В состязаниях лама также не был замечен, по вполне понятным причинам – несущий Будду в сердце не может сравнивать свои умения с умениями других людей.
Стрелы и лук служили ему для иных свершений. С их помощью лама достигал целей, которые поначалу казались ему невыполнимыми. Он все-таки был существом, обремененным плотным телом, а значит, случалось иногда так, что его ум, столкнувшись с определенной задачей, озадаченно замирал, либо пасовал в нерешительности.
Вот, например, однажды он задумался (да, да, бывало и такое) над тем, что рано или поздно ему придется покинуть землю смертных. И преподобного Кюнле совершенно не пугала подобная перспектива, вот только не хотелось, чтобы пропадала зря та часть его духовных заслуг, что содержалась в мужском семени. Детей у него не было, да и стоило ли приводить невоплощенное создание в эту юдоль страданий? А с другой стороны, подарив кому-то тело, осененное благодатью своей безупречной кармы, разве не мог он тем самым приблизить чье-то погрязшее в двойственности сознание к изначальному Сиянию? Пожалуй, мне нужен наследник, решил Друкпа Кюнле. Да только для этого нужна женщина.
Женщин у Кюнле было великое множество, а именно одна тысяча и семь. Каждую из них он безоговорочно любил, и каждой из них он подарил незабываемую радость – возможность на несколько мгновений выйти за пределы ограничений Сансары. Все женщины, без исключения, почитались им, как существа по сути своей прекрасные, и в этой связи не понимал Друкпа, как из них можно выбрать ту, что будет достойна стать матерью его будущего ребенка. Ум преподобного оказался в тупике, и тогда он достал лук и потянулся к колчану за стрелами.
Но едва хвостовик первой стрелы лег на тетиву, как пространство вокруг озарилось золотистым сиянием, и перед ламой возникла фигура, облаченная в желтые одежды. То была женщина, статная и прекрасная ликом, красотой своей затмевающая всех женщин, которых когда-либо встречал Кюнле за время своих земных странствий. В руке своей она держала пылающий жарким огнем меч, на голове ее сверкала золотая диадема, и нельзя было с уверенностью сказать, что именно является источником нестерпимо чистого света: может меч, а может диадема, а может и ее осененные небесной мудростью глаза, или же все это одновременно. Друкпа Кюнле понял, кто явился к нему, склонил голову и сложил ладони в форме почтенного приветствия.
– Приветствую тебя, Палден Лхамо, великая Защитница, идущих по Пути, пришедшая ко мне в форме желтой Дюсел! Да пребудешь ты вовеки в сердце моем!
– Я – это ты, ты – это я, – ответила Защитница. – А чтобы найти женщину, достойную продолжить род Кюнле, сохранить Традицию и укрепить Учение, выпусти свои стрелы в южном направлении. Ты найдешь сразу трех. Одну из них тебе придется убить, другую – унизить, а третья станет матерью твоего наследника.
Промолвив это, прекрасная женщина в желтых одеяниях исчезла, а лама склонил голову в согласии, хоть и не по нраву пришлись ему слова ее. Он не мог уразуметь, как убийство и унижение, согласуются с учением о Просветлении, однако положился на мудрость Защитницы, вовек пребывающей в его сердце. И одну за другой выпустил три стрелы на юг, в направлении скрытого за горными вершинами, родного Бутана.
Затем лама Кюнле выпил горячей цзампы, собрал свои нехитрые пожитки в заплечный мешок, и двинулся в путь. Шел он три дня и три ночи, а на утро четвертого дня спустился с предгорья Чхуюл и оказался в крошечной деревушке, где доживали свой век около полутора десятков семей, которые не пожелали переселяться в большие поселки, подобно молодежи, покинувшей родной край в поисках лучшей жизни. Посреди селения стояла небольшая ступа, предназначенная для вознесения молитв, а в ее крыше, в самом символе самозарождения, торчала стрела, в которой зоркий лама сразу же опознал свою собственную.
Вокруг ступы, мелкими дрожащими шагами, ходила дряхлая старуха, и преподобный, вспомнив напутствие Палден Лхамо, невольно вздрогнул. Он заозирался вокруг, в поисках других женщин, но деревенский двор был пустынен и тих. Старуха неустанно натаптывала круг за кругом вокруг ступы, повторяла мантру шести Сокровищ и взывала к милости… преподобного Друкпа Кюнле. Лама подошел ближе, поприветствовал ее и спросил:
– Как давно ты молишься, почтенная?
– Сегодня – с самой зари, а так – уже почти полвека, – был ответ.
– И как часто ты взываешь к милости ламы Кюнле?
– Каждый день, на протяжение тридцати трех лет, с тех пор, как услышала несколько историй о его подвигах.
– А встречала ли ты его хоть раз воочию?
– Нет, ни разу! Мне сто семь лет, я дни мои сочтены, и я, наверное, никогда не удостоюсь этой великой радости, – вздохнула старуха.
– А что бы ты сделала, если бы встретила его?
– О, когда я была еще не так стара, я мечтала преподнести ламе Кюнле свое тело, но теперь… Теперь я вряд ли смогу даже поднести ему чашу с крепким чангом.
– А вот и нет! – воскликнул лама. – Друкпа Кюнле – это я!
Женщина от неожиданности вскрикнула, глаза ее наполнились слезами радости и она, несмотря на свою дряхлость, трижды склонила голову к стопам преподобного и произнесла:
– Что бы ни случилось, я принимаю Прибежище в тебе!
Лама благословил ее, и они отправились в ее хижину. Там старуха накормила преподобного, и налила ему крепчайшего чанга. От такого приема лама разомлел и даже на время забыл о своей миссии, но затем вспомнил о напутствии Палден Лхамо, и нахмурился. Подумав, что семи чаш чанга не достаточно, чтобы напоить святого подвижника, женщина покинула дом, но совсем скоро вернулась в сопровождении своих соседей, тоже пожилых людей. Каждый из них почтенно отзывался о ламе, просил благословения и угощал его крепким ячменным самогоном. Кюнле исполнился величайшего расположения к этим людям, и не понимал, как он может убить, либо унизить старуху, что так хорошо к нему относилась. Вариант женитьбы на ней он категорически отвергал.
Он посмотрел на нее сквозь полуприкрытые веки и увидел стоящих рядом с ней Владык Смерти. Линия жизни старухи должна была прерваться сегодня ночью. Тогда лама вышел из хижины и направился к ступе. Убедившись, что за ним никто не подглядывает, он прошептал особую мантру, и стрела, торчавшая в крыше, упала в его руки. Зайдя обратно в дом, Другпа Кюнле направил лук на хозяйку дома и, без колебаний, выстрелил.
– Убийца! Убийца! – закричали соседи, разбегаясь, кто куда.
– Не называйте его так, – прошептала старуха и испустила последний выдох.
После этого лама вышел из хижины на открытое место, поднял над головой руку с луком, в котором не было стрел, громко заявил:
– Ваша соседка приняла освобождение из рук того, кого почитала более всего. Ее тело я положу в темную кладовку, а когда пройдет семь дней, она окажется в пространстве Благих Будд. Все это время я буду жить в ее доме, чтобы никто из вас не подумал извлечь тело из кладовки.
Он так и сделал. Утром седьмого дня в деревню явился сын почившей старухи, и со страшным воплем ворвался в дом матери:
– Ты, нечестивый бродяга, посмевший называть себя ламой Кюнле! Ты обманом проник в мой дом, убил мою мать и надругался над ее телом, не дав соседям похоронить его, как заведено обычаем! Готовься принять смерть!
В ответ на это лама лишь слегка приподнял голову. Мужчина, увидав такой спокойствие, испугался, и, минуя преподобного, направился прямиком к кладовке. Он распахнул дверь, но вопреки своим ожиданиям, увидел не разложившийся труп матери, а мерцающий радужным светом силуэт. Только один палец на ноге, мизинец, был цвета бренной плоти.
– Вот незадача, – пробормотал Кюнле. – Малость недодержали.
Сын покойной тут же бухнулся ему в ноги, припал к стопам преподобного, стал благодарить его и просить прощения за нанесенные оскорбления. Кюнле указал на светящееся всеми цветами радуги тело, и сказал:
– Не забудь похоронить палец. Из-за него твоя матушка не может переступить порог Царства Будд.
И лама отправился дальше, на юг, куда улетели две остальные пущенные им стрелы.
На пути его возникла гряда черных гор, но Кюнле обогнул их с восточной стороны, так как помнил, что второй свой выстрел произвел с силой намного превосходящей первый, да и к тому же задрал лук повыше. Он знал, что в этих горах никто не живет, и рассчитывал отыскать вторую стрелу в долине, что располагалась за ними.
Так и оказалось: в небольшой яблоневой роще, раскинувшейся на зеленом просторе долины, в ветвях дерева, усеянного плодами, пестрело ярко-желтое оперение. Однако преподобный не спешил снимать стрелу с дерева – как и всякий наученный жизнью человек, он сперва огляделся по сторонам. И, несмотря на эту предосторожность, все равно был застигнут врасплох. В нескольких шагах от него стояла девушка, опираясь рукой о древесный ствол, осветляя зелень листвы своей белой кожей. Она была почти что обнажена, если не считать повязок на самых интимных местах. К тому же девушка была молода и очень красива. Особой прелести ей прибавляла утонченная хрупкость стана и отсутствие загара. Распущенные волосы ее были цвета спелого ячменя, хоть сейчас пиво вари, длины их хватало ровно настолько, чтобы прикрыть небольшие округлые ягодицы. В руке красавица держала надкусанное яблоко.
– Приветствую тебя, добрый путник, в наших славных краях! – бархатным голосом произнесла девушка.
– Приветствую и тебя, милая девушка! – ответил Кюнле. – Позволь спросить, далеко ли до ближайшего селения?
– Две ночи и один день ходьбы, – ответила она, поправляя длинный локон.
– А что же ты делаешь здесь одна, вдали от людей?
– Я здесь в поисках еды, которая насытила бы меня, и одежды, которая прикрыла бы мою наготу, – ответила девушка и смущенно улыбнулась.
– А что же эти чудесные, спелые яблоки? Они не могут насытить тебя?
Девушка посмотрела на яблоко, что держала в руке, так будто впервые его увидела, и уронила его на землю.
– Нет, такая пища не для меня.
– А что же ты обычно ешь? – спросил лама строго. – Что было у тебя на завтрак?
– Мясо того, кто надкусил этот плод, – сказала девушка и обнажила острые зубы.
Тогда Сумасброд сделал шаг по направлению к ней и спросил:
– А как быть с одеждой? Что ты носишь обычно?
– Единственная одежда, что может согреть меня – это кожа добрых путников, спускающихся в эту долину, – ответила она и сбросила с себя ткань, прикрывающую срамные места.
– Насчет еды не знаю, – сказал лама, подходя еще ближе, и развязывая пояс, поддерживающий его накидку, – но приодеть тебя я смогу. Накинь-ка вот что!
И выкрикнув это, он совершил немыслимое. Оттянув кожу, обрамляющую то, что называлось Сверкающим Алмазом Мудрости, он накинул получившийся мешок на голову девушке, и укрыл ее до самых ног. Оказавшись в таком плену, она принялась вертеться и дергаться, чтобы освободиться. Друкпа Кюнле без капли сожаления наблюдал, как движения ее с каждым разом становились все слабее и слабее, пока, наконец, не стали совсем вялыми. Она задыхалась. Тогда преподобный снял кожаный мешок.
Вместо белокожей девушки перед ним стояла настоящая демоница – чешуйчатая, рогатая, покрытая густым мехом в самых немиловидных местах, источающая смрад и слизь.
– Ну как, – усмехнулся Кюнле, – согрел я тебя?
– Ты унизил меня, лама! – прорычала демоница. – Да так сильно, как никто меня еще не унижал. Теперь даже мелкие бесы из Адских миров будут потешаться надо мной!
– Это еще ничего, – ответил лама. – А каково пришлось девушке, тело которой ты использовала для своих нечестивых потребностей?
И Священный Сумасброд стряхнул с яблоневой кроны свою стрелу, сжал ее в кулаке, и принялся хлестать демоницу по спине, плечам и рогатой голове, выкрикивая при этом мантры очищения и изгнания. Адское отродье бросилось наутек, стараясь увильнуть от хлестких ударов, но лама не отставал от нее ни на шаг. Так, короткими перебежками, они продвигались строго на юг, пока на горизонте не показались разноцветные крыши поселка, достаточно большого, чтобы в нем имелся небольшой храм и кладбище. Их путь занял чуть более суток, из чего следовало, что демоница не слишком-то спешила, когда шла от поселка в долину.
К тому времени, когда они оказались в селении, демоническая сущность не могла уже терпеть побоев и звука священных слогов и, отделившись от тела плененной ею девушки, провалилась под землю. Резкий хлопок, сопровождавший это явление, привлек внимание жителей поселка. Люди вышли из домов на улицы, и увидели преподобного, склонившегося над изможденным телом юной девушки.
– Это она, она! – раздались крики. – Нашлась! Но она мертва! А вот и убийца!
– Оставайся на месте! – воскликнул крепкий мужчина, делая шаг по направлению к ламе. – Мы будем судить тебя за похищение и убийцу нашей землячки!
– Ну это вряд ли! – возразил лама. – Посмотрите на тело этой несчастной! Что вы видите? Вот здесь и здесь – темные пятна. Среди вас есть духовное лицо?
– Есть! – сказал местный лама и вышел вперед.
– Что означают сии пятна?
– Это места, через которые в тело убиенной вошла и вышла демоническая сущность!
– А кого ты видишь перед собой? – лукаво прищурился Кюнле и сложил пальцы в мудру традиции Ваджраяна.
– Я вижу перед собой моего собрата по Пути, почтенного ламу…
– Тут остановись, – оборвал его Кюнле, и обратился к людям. – Очевидно, что это не я умертвил эту девушку. Так что бросайте топоры и вилы, и готовьте погребальный костер.
– Ежели ты лама, – ухмыльнулся тот самый крепкий мужчина, который минуту назад хотел его судить, – так может, ты проведешь погребальный обряд.
– Это можно, – кивнул Кюнле.
– Так может, ты и тело отнесешь на кладбище?
– Быть посему, – опять кивнул преподобный. – Я доставлю тело. А тебе, за твою дерзость, я предсказываю следующее: ты не умрешь до тех пор, пока не отнесешь всех своих родственников на кладбище.
Услыхав это, деревенский мужик преисполнился отчаянья и поспешно удалился. А Священный Сумасброд поднял с земли обычную палку, подошел к телу девушки, и принялся ритмично бить по нему, приговаривая слова священных мантр. Толпа не смогла подавить крик, когда труп поднялся и сам отправился к местам захоронений. Добравшись до нужного холма, девушка сложила руки на груди в знак благодарности, и улеглась, в ожидании кремации.
Когда погребальный обряд был завершен, староста поселка, благочестивый и мудрый человек, пригласил ламу в свой дом, чтобы тот мог совершить омовения, поесть и отдохнуть.
– Благодарю, – сказал лама, – я принимаю твое приглашение. Жди меня с минуты на минуту.
Лама подождал, пока гостеприимный хозяин скроется в доме, а сам подошел к ближайшему забору, и принялся справлять малую нужду. Среди местных детишек, исподтишка наблюдавших за ним, пополз восторженный шепот, но преподобный лишь шикнул в их сторону и удовлетворенно поправил накидку.
Затем лама вошел в дом, где ему сразу же омыли стопы и воздали прочие почести уместные при приеме очень важных гостей. Хозяин радостно пригласил его садиться за стол, а Кюнле ответил, что хочет прежде склонить голову перед домашним алтарем. Его провели куда нужно, и первым, что он увидел, была его третья стрела, – обернутая в шелк, она возлежала на алтаре у стоп милостивого Бодхисаттвы.
– Кто нашел эту стрелу? – спросил он у хозяина дома.
– Моя жена, Палзанг, – был ответ.
– Как все непросто в мире сансарических страстей, – вздохнул лама и принялся развязывать пояс, поддерживающий его накидку.

Предсказание Палден Лхамо, как того и следовало ожидать, сбылось, и красавица-Палзанг родила достойного продолжателя Традиции Кюнле. Да и муж ее не остался обиженным – лама умел награждать тех, кто смиренно признавал его первенство по праву духовных заслуг. Погостив некоторое время у этого достойного человека, Друкпа Кюнле вновь отправился странствовать по горам и долинам Гималайского хребта.
Лук и стрелы он, конечно же, захватил с собой, хотя тех, кто надеялся, что он забудет свое оружие при сборах, было более чем достаточно. Дело в том, что за время своего проживания в поселке, преподобный успел преподать несколько уроков стрельбы ребятишкам, которые бегали за ним по пятам. Говорят, все они, повзрослев, стали отменными лучниками, каждый из них основал свою школу стрельбы, и передал секреты мастерства детям. Так что даже сейчас, в нашу беспросветную Эру Мрака, можно порою встретить людей, которым достаточно всего трех стрел, для того чтобы овладеть мастерством достижения целей.

запись создана: 25.09.2013 в 20:47

Вопрос: Вдруг кто-то прочитает) Понравилось?

1. Очень		0	(0%)
2. Не очень		0	(0%)
3. Оставило безразличным		0	(0%)
Всего:		0

@темы: Юмор, Ремесло, Литература, Творчество

---

музыка губительной тайны

Прослушать или скачать Montage from Twin Peaks бесплатно на Простоплеер

@темы: Музыка, Красиво

---

Вопль!

Не знаю у кого как, а у меня весна. Теплый дождь по стеклу. Гроза. Уютный полумрак. С неба льется приглушенный свет. Запах грядущего ливня. Воздух пропитан легким таким безумием. Легким таким... Легким.... Бе-зу-ми....
ААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!
(....довесныещеполгодахолодатольковпередиещезимапромозглыйноябрьнемогоснегазатемгрязьслякотьгрязьветерсераяземля...
хыыыы...дисртофическиймартмногоодеждыознобобезличенноенебозимаещедажененачаласьждатьждатьтерпетьобрадоватьсязимебытьздесьсейчас...)
. . .майская гроза. . .

@темы: АААААА!!!, Тихо, сам с собой

---

Арфа и ханг

@темы: Музыка, Красиво

---

Обожествление человека (из книги "Золотая ветвь" Дж. Фрэзера)

Когда у галласов женщина устает от забот по хозяйству, она начинает говорить бессвязные речи и нелепо вести себя. Это признак того, что на нее снизошел святой дух Калло. Муж тут же простирается перед ней. Она не именуется более супругой, а носит титул "повелительницы". Она не печется более о домашних делах, и ее воля становится божественным законом.

@темы: Традиция, Картина мира, Юмор

---

Магия вызова дождя (из книги "Золотая ветвь" Дж. Фрэзера)

... В некоторых областях южной и Западной России в качестве средства, вызывающего дождь, применяется купание. Иногда после церковной службы прихожане валили священника прямо в рясе на землю и орошали его водой...
... Когда нужда в дожде ощущалась в курской области, женщины хватали прохожего чудака и бросали его в реку или окатывали с ног до головы водой...
... У армян магия вызывания дождя состоит в том, что в воду бросают жену священника...
... В 1868 году в России продолжительная засуха, грозившая погубить урожай, побудила обитателей одной деревни в Таращанской волостивыкопать тело раскольника, который умер в декабре предшествовавшего года. Часть крестьян колотила труп или то, что от него осталось, по голове со словами: "Дай нам дождь!", в то время как остальные лили на него воду через сито...

@темы: Традиция, Картина мира, Юмор

---

"Gröne Lunden"

---

Omnia

запись создана: 01.08.2013 в 23:29

---

Писатель о графомане))

Теме, конечно, сто лет на пасху, но я только сейчас приобщился.
Писатель (и читатель) Святослав Логинов (фэнтези, рыцари-драконы-драчки, пафосец a-la спасти-мир-от-чудовища, книги для отдыха) критикует халтурщика, зануду и графомана Льва Толстого.

lib.rus.ec/b/107152/read#t1 (текст большой, до конца трудно дочитать).

Как по мне, Логинов стимулирует свое ЧСВ, и признается в эмоциональной неполноценности. Если меня не проняло, значит - графомания!

А вот грамотный ответ "критику".
OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким (Июнь 1998)
Борис Натанович! Не так давно прочел статью Святослава Логинова, которая называется – «О графах и графоманах, или Почему я не люблю Льва Толстого». Не знаю, читали ли Вы эту статью, если нет, то ее можно прочитать на Интернете вот по этому адресу:
kulichki.rambler.ru/moshkow/LOGINOW/tolstoy.txt
В этой статье он показывает Толстого как полного профана с точки зрения стиля, художественности и богатства языка и сюжету. Еще недавно прочел подобную статью про Виктора Пелевина, вот здесь:
kulichki.rambler.ru/moshkow/PELEWIN/ulxqnpe.txt
Что для Вас писательский профессионализм? Насколько он важен с Вашей точки зрения? Согласны ли Вы с мнением Логинова?
Артем < [email protected]>
New York, USA - 06/15/98 22:02:48 MSK
Дорогой Артем!
Статью Логинова я читал. Не согласен с ней совершенно. Это тот самый замечательный случай, когда все вроде бы верно, логично и убедительно, но те выводы, которые делает автор, глубоко ошибочны. Главное заблуждение Логинова в том, что он полагает, будто хороший литературный язык это обязательно ПРАВИЛЬНЫЙ, ГРАММАТИЧЕСКИ БЕЗУКОРИЗНЕННЫЙ язык. Это, разумеется, не так. Язык может быть неуклюж и наполнен галлицизмами (как у Льва Толстого), коряв, неправилен и даже неестественен (как у Достоевского), заумен и неудобочитаем (как у Платонова или Велимира Хлебникова) – и при всем при том способен оказывать сильнейшее, иногда необъяснимое, чисто эмоциональное воздействие на читателя. Разумеется, не на всякого читателя, у Логинова неуклюжий язык Толстого вызывает законное раздражение – это право Логинова, но это и беда его, дефект его эмоциональной палитры, как бывает это с человеком, лишенным музыкального слуха, а потому – совершенно равнодушным к музыке, или – точнее – как с нами, европейцами, совершенно не способными получать наслаждение от китайской, например, музыки. Вообще, читая Логинова (и Толстого), надо ясно отдавать себе отчет в том, что способность получать наслаждение от текста – дело сугубо субъективное и индивидуальное, а потому все литературные споры осмысленны только тогда, когда имеют целью обмен мнениями, но никак не попытки (совершенно безнадежные) переубедить соперника. В известном смысле не существует плохой и хорошей литературы, существует только литература, которая нравится или не нравится. Каждому – свое. Настоящий Судья у книги один – Его Величество Время, а все прочее – от лукавого. В этом смысле (что бы ни говорил Слава Логинов, которого я очень люблю и ценю, как профессионала!) с Львом Николаевичем все ОК, не правда ли? Миллионы людей наслаждаются им на протяжении ста пятидесяти лет и еще столько же будут наслаждаться... Кстати, сам Лев Николаевич терпеть не мог Вильяма Шекспира и считал его бездарным и безмозглым щелкоперишкой. (Или что-то вроде того.) De gustibus non est disputandum.

Читай Пришвина и Лукьяненку, пейсатель!

@темы: Юмор, Старости, Литература

---

Шикарная статья)))

А главное все правда!
lurkmore.to/%ea%ee%fd%eb%fc%ee

@темы: АААААА!!!, Юмор

---

Хочу!!!!!

theguidingtree.com/index.php?main_page=index&cP...

@темы: Традиция, Хочу, АААААА!!!, Красиво

---

Маленький шажок

Отдав команду кучеру, Шнитке позволил себе откинуться на спинку сидения. Как он и предполагал, за все то время, пока карета петляла по женевским улочкам, Мастер Тахути не проронил ни слова. При выходе Мастер без всякой фальши, галантно пригласил его первым спуститься на мостовую, и простоватым манером, с примесью румынского, пожалуй, акцента, указал кучеру явиться через три четверти часа. Они перешли мощеную дорогу, оставили позади будки лодочной станции, свернули на вязкую тропинку в обрамлении полуголых кустов, и остановились на узкой деревянной площадке с перилами. С нее хорошо было видно, как мутно-желтый поток Роны извивающимися вихрями стегает непокорную синь Женевского озера. Из года в год, денно и нощно, то легонько играючи, то неистово, бешено, азартно, обновляя его, освежая, как апрельский ветер, ненасытный стихийный любовник гоняет кровь по жилам вечно неудовлетворенной, вечно желающей его Женевы…

@темы: Литература, Творчество

---

Творческие планы

1. 9 ступеней Лилы.
2. Последний сон Бальдра. (переработанное)
3. Притча о музыке, любви и мечте + рассказы.
4. Путеводитель по мирам Иггдрасиля.

Прослушать или скачать Альфред Шнитке Полет бесплатно на Простоплеер

@темы: Хочу, Для себя, чтобы не забывать, Литература, Творчество

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вот он - герой моей следующей повести!
И, черт подери, я ведь еще могу стать таким. Я же еще не до конца забылся, я знаю как. Важно - не что ты делаешь, а как! Через каждое свое действие проводить небесный свет! Будь ты музыкант, писатель, повар, или банковский служащий. Хотя, последним все же труднее раз за разом вспоминать себя родного))

@темы: Путь, Картина мира, Ремесло, Творчество

---

Шива?!!!

@темы: АААААА!!!, Ремесло, Красиво

---

Великий оккультист - превосходный лицемер

Единственная моя забота - оградить его [Таро] от опасности уничтожения, а для этого необходимо воспроизвести и размножить его в стандартной форме и распространить как можно более широко. Финансовой выгоды я не ищу; если бы я располагал капиталом в этой стране, я бы сам разослал 200 (допустим) экземпляров по государственным библиотекам во все части света и столько же - моим главным представителям.
{Из письма г-ну Пирсону, 29 мая 1942}.

Авторские права на эту колоду я оцениваю приблизительно в 20 тысяч (фунтов). Для сравнения: примитивная [...] колода, опубликованная в 1902-м году или около того, до сих пор продается по тысяче с лишним экземпляров в год при розничной цене в 15 (фунтов). Я совершенно уверен, что мои превосходные карты вкупе с книгой о Таро [...] принесли бы гораздо более солидные годовые прибыли. [...] Во-первых, я хочу юридически закрепить за собой права на две трети прибыли. Во-вторых - право распоряжения картами как таковыми. И, при необходимости, взыскать убытки, которые она причинила своими скрытными, двурушническими, низкими, бессовестными и бесчестными махинациями...
{Из письма Айсидору Керману 9июля 1942}.

@темы: Mr. Crowley